На фудкорте за столиком двое мальчиков, старшеклассники. Один рассказывает:

— Украинцы очень смешно агрятся в чатах. На всякую чепуху. Их два момента бесит. Они же вроде как нерусские, ну не совсем русские, ну страна у них же своя, ну ты знаешь, да? И у них там даже война какая-то непонятная настоящая. Они на любую шутку про эти вещи агрятся как бешеные. Даже на своих нападают.

Второй поднимает скучающее лицо, на котором вдруг просыпается лёгкий интерес:

— Война?

— Ну да, у них же там война какая-то…

— А в России есть война?

— В России? Это я тебе точно не скажу. Она же вон какая здоровая. Где-то, может, и есть.

Вечер. Москва. Иду домой из магазина. Впереди меня идёт женщина лет пятидесяти с небольшим, в белом плаще, с портфелем. Проходит мимо двух девушек среднеазиатской наружности, с зонтиками (идёт дождик), вдруг останавливается, заглядывает под зонтики и вскрикивает:

— Блядюшки!

Сразу опять трогается с места и на ходу очень громко говорит:

— Блядюшки! Сейчас они устроят тут сабантуй! До чего Москва дошла — москвич уже ПО ТАТАРИНУ соскучился!

Тут она проходит мимо автобусной остановки, на которой сидит пожилая благообразная таджичка. Женщина останавливается, наклоняется к ней и прямо в лицо кричит:

— Блядюшка!

В переход у станции метро “Щукинская” спускается молодой мужчина, ведущий за руки двоих маленьких мальчиков. Один мальчик спрашивает:

— Папа, зачем мы идём в гараж?

— Это не гараж, — отвечает чувак. — Это называется станция метро. Здесь поезд ходит.

Второй мальчик:

— Поезд в гараже?!