— И как вы видите продолжение нашего знакомства? Может, романтический ужин?

— Ну уж нет. Только реалистический ужин. В крайнем случае — постмодернистский.

– Кто в тридцать третий последний?
– Тут по талонам.
– По талонам — это по записи?
– Да.
– По времени?
– Да.
– В регистратуре записываться?
– Да, в регистратуре.
– Понятно. А кто последний?

Посетитель возмущённо отчитывает сотрудницу регистратуры поликлиники и сидящего рядом с ней охранника:

— У вас должен быть гарсон! Чтобы разносил! Почему я сам должен за талоном заходить, если я по телефону записался? Пусть гарсон по кабинетам разносит! Вот вас тут двое сидит — пусть девушка будет на телефоне, а вот мужчина будет гарсон!

Пожилой охранник в камуфляже и с будённовскими усами, который и должен, по мнению раздражённого посетителя, быть гарсоном, недоверчиво прислушивается к незнакомому слову.

Пожилая женщина в повязанном “по-казачьи” платке облокотилась на низкий заборчик и рассказывает женщине помоложе, лет шестидесяти:

— Раньше часто приезжала. А теперя не ездит. Теперя она большая, двадцать шесть лет, боюся…

— И чего она боится-то?

— Не она. Я боюся. Тута же теперь нерусские кругом.

— И что с того, что нерусские?

— Изнасилуют же.

— Она у вас что — такая красавица, что никто не удержится?

— Та нерусским какая разница? Они ж всех…

— Да что вы такое говорите…

— Точно. Вон прошлым летом девку прямо на площади Ленина изнасиловали. Нерусские.

— Что-то я не слышала…

— Да как не слышала? Все говорят.

— Всё равно сомневаюсь.

— И не сомневайся. Нерусские же как звери.

 — Имярек — бог.

— Да, но я религиовед.