Довольно давно подруга рассказывала мне о своём раннем околосексуальном впечатлении. Потом она опубликовала этот рассказ в своём ливжурнале. Вот он:

Про страшное слово “ебаться”.

Впервые это слово я услышала в 3-4 года из уст моей единственной на тот момент подруги. Она была старше меня года на 1,5-2 и была, естественно, вожаком, хотя это положение дел мною неоднократно оспаривалось.

Так вот. Однажды она сделала загадочное лицо и повела меня в наше “тайное место”. Это была небольшая норка под балконом 1-го этажа, укрытая от посторонних глаз какой-то развесистой клюквой. Подруга долго собиралась с мыслями и словами и наконец произнесла: “А ты знаешь, что такое ебаться?” Видя, как она краснеет и заикается, я решила, что это что-то страшное и ничего не ответила. Но почему-то сразу подумала, что это как-то связано с трусами. Сильно волнуясь, хриплым шёпотом подруга стала объяснять, что от “этого” рождаются дети и заниматься “этим” могут кто угодно. Я молчала.

Сам процесс был описан следующим образом: два человека должны снять трусы (я ж говорила!) и пИсать таким образом, чтобы струйки пересеклись… И всего-то.

Потом она предложила заняться “этим”, предупредив, что нам, вообще-то, ещё рано этим заниматься и нас могут наказать.

Место было выбрано как нельзя лучше. Мы залезли на огромные орехи, растущие над открытой канализацией и, спрятавшись в листьях, стали снимать трусы. Понятное дело, процесс был не из лёгких. У меня сердце стучало в ушах и всё время хотелось убежать… То ли от страха, то ли от неудобной позы, но у нас ничего не вышло. Да оно и к лучшему. Слишком уж я поверила в чудодейственное пересечение струек, и даже не представляю, что со мной могло произойти в случае удачного исхода нашей затеи…

Когда я это впервые услышал, я сразу же вспомнил про Тиамат и Апсу, которые породили старших богов, смешав свои воды. А орешник над открытой канализацией! Это же мировое древо над мировым океаном! Плюс парность, половая амбивалентность… Мы долго тогда говорили о детстве, о мифах, о том, как дети открывают и творят мир и т.п., и договорились до того, что надо написать книжку “Дети и боги”, в которой собрать всякие детские ощущения-воспоминания-наблюдения разных людей и провести к ним параллели из различных древних мифологий. Проект благополучно затих, так и не начавшись.

Работая над словариком “низовых” крылатых слов, припомнил одну весьма частотную фразу из детства (7-13 лет) – “Вдарить по рабочему”. Именно так, без дефиса: “по рабочему” здесь не наречие, а именно предложно-падежная форма с выпавшим существительным и оставшимся от него эпитетом-прилагательным, которое почти уже субстантивировалось. Означало это выражение – ‘Ударить по правому яичку’. Среди моих сверстников упорно бытовал миф, гласящий, что только правое яичко вырабатывает сперматозоиды, а левое существует исключительно для красоты, для симметрии. К этому же мифу, мне кажется, восходит и полушутливая клятвенная формула: “Клянусь, положа руку на правое яйцо”.

Стоит сравнить русскую поговорку “лучше синица в руках, чем журавль в небе” с тюркской “jazïdaqï süvlin e̩δärgäli e̩vdäki taqaγu ïčγïnma” – “пока гоняешься за фазаном в степи, не упусти курицу, находящуюся в доме”. Если подумать, то нафига синица-то, которая в руках? Как, собственно, и журавль. И чем синица-то лучше? Только тем, что в руках? И что с ней делать? В журавле-то хоть мясо, типа. И предпочесть ему синицу только потому, что уже в руках?.. Вот, у тюрков понятно. И зачем фазан, понятно (зажарить и съесть), и что, уходя на охоту за фазаном, курятник надо запирать, ну и ваще – чтоб в доме порядок был. А синица… Да ну её…

На рынке, в ряду, где всякие вершки-корешки, видели сегодня замечательный ценник – аккуратно цветным карандашом выведено: “Коренья подцонуха”.

В работе “Прототипы и инварианты” Вежбицкая пишет: “Понятия, заключённые в словах естественного языка, в определённом смысле размыты, но это не означает, что их семантическое описание тоже должно быть размытым. Сложность состоит в том, чтобы ингерентная размытость естественного языка получила точное изображение”.

Хотелось бы, чтобы создатели словарных статей исходили в своей работе из этого утверждения.

К сожалению, читая некоторые словари, думаешь, что их составители элементарно ленятся поработать лишний месяц, потратить немного больше усилий, чтобы подобрать более точные слова, чтобы определение было достаточным для составления более-менее правильного, правдоподобного представления о предмете, чтобы оно не требовало непременного знакомства с собственно предметом.

Когда я преподавал литературу в средней школе, я, помнится, предлагал детям – на одном из уроков по акмеизму – представить себе, что они не знают, что такое жираф, никогда не видели его ни в зоопарке, ни по телевизору, ни на картинках, и нарисовать жирафа, руководствуясь только одноименным стихотворением Гумилёва… Помните это – “Вдали он подобен цветным парусам корабля…”? Так вот, результаты были потрясающими. Я до сих пор жалею, что у меня не сохранилось ни одного изображения этого чудесного парусоподобного существа, покрытого волшебным узором и прячущегося в мраморный грот на закате… Детям нравилось… Пусть, существо на их рисунках ничуть не походило на собственно жирафа – у лирического стихотворения иные задачи.

А теперь представим себе человека, который не знает, что такое хуй. Т.е. – не русское слово “хуй”, а хуй как предмет действительности. Не будем принимать в расчёт солипсистские бредни (как сказал один замечательный ирландский классик, “действительность – это то, что у тебя, хочешь ты того или нет, перед глазами”) и примем за акисому утверждение, согласно которому, большинству людей, чтобы составить представление о предмете действительности, необходимо в первую очередь узнать, как этот предмет выглядит. Так вот, представим себе человека, не имеющего представления, что такое хуй. Например, девушку из такой социальной среды, где вопросы пола укрыты туманом запретов, мифов и предрассудков. Допустим, что эта девушка решила узнать, что такое “хуй”, и использует с этой целью “Большой словарь мата” Алексея Плуцера-Сарно. Что она себе представит?

Читаем: “Расположенная посредине передней поверхности тела (над выступающей округлостью, содержащей семенные железы) часть тела человека, воспринимаемая как отдельный орган, выступающий из тела наружу, состоящий из части, имеющей продолговатую цилиндроподобную форму, и её окончания, имеющего форму конусоподобного утолщения…”

Ну, почему “конусоподобного”?! Это уже не хуй получается, а какой-то штырь из металлического ограждения парка, например… Головка полового члена (залупа) настолько же конусоподобная, насколько, например, шароподобная или цилиндроподобная. Безусловно, “конусоподобная” не значит “конусовидная”, но всё-таки именно такое определение её в изрядной степени произвольно и не помогает представить себе определяемый предмет (хуй) тому, кто его никогда не видел: если человек не знает, как выглядит некий предмет, а ему сообщают, что предмет конусоподобный, то эта косуподобность немедленно максимально приближается к конусовидности. На мой взгляд, со стороны составителей словарей это простая безответственность.

Определение хуя как части “тела человека” – это тоже безответственность, граничащая с сексистской провокацией: я лично знаю достаточно много людей, у которых никакого хуя нет и в помине. Да, я говорю о людях женского пола. Конечно, во фразеологизмах и мифах принадлежность именно мужскому телу для хуя не является обязательной, но в в определении основного лексического зачения, мне кажется, её стоило бы отметить.

Насколько создатели и исполнители песен представляют себе, как их песни слышны со стороны? Насколько различимы слова? Знают ли они о том, как их поют в народе?

Речь не о специальном переиначивании, а об откровенных заблуждениях, при малейшей попытке оспорить их переходящих в убеждения.

Классический пример – песенка из кинофильма “Д’Артаньян и три мушкетёра”. Когда я учился в школе, мои одноклассники поголовно пели так: “…порадуемся на своём веку красавице Икуку, счастливому клинку…” Слов “кубок” и “клинок” они не знали, мои объяснения слушать отказывались, ссылаясь на априорную правоту “всех”, а на просьбу пояснить поясняли, что “Икуку” – это женское имя, какая-то хорошая знакомая мушкетёров, “их счастливый клинок”, “клинок” в свою очередь – это “такой друг, такой приятель хороший, который свой в доску такой… и это… будто, с ним везёт”. Ну, и, разумеется, “что-то им хорошее сделали в Баку… наверное, они там с Икуку этой познакомились и теперь очень благодарны этому городу”.

Но это было лет в десять… А вот уже лет пятнадцать. Песня группы «Наутилус-Помпилиус» “Рвать ткань”. Отвратительное качество тогдашних записей плюс не очень внятное бутусовское произношение. Результат: года два все мои знакомые пели вместо чего-то вроде “Нет, страшнее Рэмбо из Тамбова, чем Рэмбо из Айовы” что-то типа “Нет страшней такой знакомой, чем плохой заёбы”.

Примерно, тогда же вместо цоевского “он не помнит ни чинов, ни имён…” пели “он не помнит ни чего, ни её…”

Ну, и т.п.

Мама, папа, Бог и я – вот и вся моя семья.